Моноспектакли

КАК МЕНЯ ПОСТАВИЛИ "РАКУШКОЙ"

Дядька в малиновом пиджаке, который в лихие девяностые носили бандиты и приближенные к ним бизнесмены, вперил в меня сверлящий взгляд и злобно прошипел: 

- Ты, браток, страх потерял... Тебе заплачено более 50 тысяч долларов, а ты набираешься наглости просить еще? Всё. Давай, до свидания...

Иметь гараж в начале девяностых мечтал всякий, у кого сбылась мечта иметь машину. Но кирпичное строение было не всем по карману, а потому в моду вошло то, что было дешево и сердито – металлические пеналы, в просторечии «ракушки».                                     

Редкий газон во дворе или даже детская площадка не были усеяны этими металлическими монстрами - разной конструкции, высоты и ширины, новыми и ржавыми.                                                           

Пейзаж они не украшали, но служили средством успокоения для новоиспеченных автовладельцев: украсть машину из такой груды железа без шума и пыли было едва ли возможно – ворота пенала открывались с грохотом ниагарского водопада и скрежетом разваливающегося «Титаника».

А похищали машины в те годы совсем не в детских масштабах: в одной только Москве каждый день не менее 100...

Столичный мэр Юрий Михайлович Лужков, однако, не разделил чаяний озабоченных автовладельцев и в начале нового века объявил «ракушкам» беспощадную войну. Правда, на истребление пеналов он отправил не танки - за дело принялись бульдозеры и тракторы. Но эффект был тот же: от двух-трех сотен ежедневно сносимых «ракушек» оставалась лишь груда искореженного железа.

Под пресс, увы, попала и моя собственная ракушка. И мои новенькие «Жигули» остались под открытым небом – легкая добыча для алчущих угонщиков.

«Жигули» мои вскоре увели. Тихо так, непринужденно...

Я рвал и метал! Ни ракушки, ни машины! Убытки по тем временам были колоссальны!

И под руководством моего учителя адвоката Леонида Ольшанского я принялся строчить для газеты «Московский комсомолец» статейки о беззаконии столичных властей. «Сносить имеют право только по решению суда, а не по собственной воле» - с пролетарским гневом писал я, «и только с помощью судебных приставов, а не наемных тружеников с южного зарубежья». Столичного мэра – к ответу!

И обиженный Лужковым народ, подстрекаемый в хорошем смысле слова газетными публикациями, сам повалил в суды – доказывать, что ракушку снесли незаконно, а потому обязаны ее вернуть, да еще и возместить причиненный при ее варварском сносе ущерб.

Первым дрогнул Измайловский суд. Жалобу на незаконные действия районной Управы он удовлетворил!

И понеслось...

Из моей пишущей машинки едва успевали вылетать страницы с отчетами о таких же решениях других судов, а «Московский комсомолец» едва успевал их публиковать.

Моторизованный народ воспрял духом. Вместо старых снесенных ракушек во дворах начали появляться новые. На покупку ракушек снова выстроилась очередь!

На пике нашего триумфа Ольшанский заговорщически шепнул мне:

- Слушай, жулик! По-моему, мы с тобой уже давно заслужили по новой ракушке. Как думаешь?

Я взял под козырек и разыскал в Москве Ассоциацию производителей пеналов, созданную основным поставщиком «ракушек» Самарским заводом «Электрощит».

Ее глава (ни фамилии, ни имени уже не вспомню) встретил меня как родного:

- А... Травин! Ну как же... Очень рад. Очень...

Рад был и я. На горизонте уже мерещился новый металлический пенал. Точнее, два – для меня и для учителя.

Просить для себя я никогда не умел. Поэтому краснел и что-то невнятно бормотал: мол, нам бы ракушечку, как говорится, в презент. Мы же вон, как продажи вам подняли!

Но глава в малиновом пиджаке, который в лихие девяностые носили бандиты и приближенные к ним бизнесмены, вдруг сменил милость на гнев, вперил в меня сверлящий взгляд и злобно прошипел:

- Ты, браток, страх потерял... За твои статейки тебе заплачено больше 50 тысяч долларов, а ты набираешься наглости еще и ракушку просить? Всё. Давай, до свидания!

У меня внутри словно что-то оборвалось. Я похолодел, извинился, попятился задом к двери и тихо вышел.

В коридоре я взял себя в руки. «Что за чушь? Какие 50 тыщ?» - поразила мозг мятежная мысль. И я снова постучал в дверь.

- Извините, - с комсомольским нахрапом я шагнул прямо к его столу. – Но никаких денег я не получал. Лично вы мне платили?

Дядя в малиновом пиджаке достал из стола папку-скоросшиватель и принялся перелистывать вырезки из газет:

- Твои?

- Конечно, - согласился я. – Фамилия же под ними моя.

- За эту, - он ткнул пальцем в вырезку, - тебе было заплачено... если память не изменяет... 3 тысячи зеленых. За эту – кажется 2... А вот за эту точно помню 5! Тут ты молодец! Ты вынудил в интервью заместителя мэра Ресина дать честное слово, что сносить ракушки пока не будут. О! Подожди, могу точно назвать все выплаченные тебе суммы.

Он выудил из шкафа папку с договорами и положил передо мной. Это были договоры между его Ассоциацией и неким рекламным Агентством «Чеботарев и партнеры».

Агентство принимало на себя обязательства периодически уговаривать некоего Травина готовить для газеты «Московский комсомолец» статьи о способах защиты законных прав владельцев ракушек. И регулярно публиковать хронику выигранных в судах дел.

И Травин, как следовало из Актов о выполненных работах, задания Агентства всегда выполнял. Правда, не всегда по установленному Агентством графику. Но вдохновение ведь непредсказуемо! Есть оно - Травин пишет, нет его - Травин ждет...

Ассоциация исправно платила рекламному Агентству, как посреднику и организатору моего вдохновения, немалые деньги, львиную часть из которых, надо полагать, должен был получать я.

Какой-то прохиндей, видимо, выдал себя за особу, приближенную к Травину, и гарантировал, что по его заказу Травин не покладая рук будет сочинять статьи на интересующую заказчика тему.

Лихо!

Я вернул папку малиновому пиджаку:

- Могу ли я встретиться с кем-нибудь из этого Агентства в Вашем присутствии?

Пиджак, уже догадываясь, что дело нечисто, снял трубку и набрал номер:

- Чеботарев, друг мой... Не сочти за труд...

Через час в кабинете появился Чеботарев – в кожаных штанах и куртке, в широкополой кожаной шляпе. И привычно развалился в кресле.

 Глава Ассоциации кивнул в мою сторону:

- Леша, ты знаешь, кто это?

Леша смерил меня с головы до ног и безразлично вымолвил:

- Понятия не имею.

- Это тот самый Травин, которому ты заказываешь статьи в «МК»...

На лице Чеботарева не дрогнула ни одна жилка.

Предотвращая неудобные для него разборки, он вскочил и взял инициативу в свои руки:

- Я обещал Вам статьи Травина? – Он холодным взглядом уставился на главу Ассоциации и ткнул пальцем в ту самую папку. – Так вот они. Я выполнил условия нашего договора?

Глава развел руками и согласно кивнул.

- А тебе я денег обещал? – Чеботарев повернулся ко мне.

Теперь я развел руками и растерянно покачал головой:

- Нет.

Чеботарев выдержал победную паузу, вернулся в кресло, закурил дорогую сигарету и с ухмылкой произнес:

- Значит, все по-честному.

С главой Ассоциации мы пришли к общему мнению, что директор рекламного Агентства «Чеботарев и партнеры» действительно никого не обманул.

На том мы и расстались.

Чуть позже волею случая мне раскрылись подробности трюкачества Леши Чеботарева. В его Агентстве трудились всего два человека: он - генеральный директор, и его жена – бухгалтер.

Каждое утро любимая супруга вытаскивала из почтового ящика свежий номер газеты «Московский комсомолец», штудировала его вдоль и поперек, а при обнаружении очередного опуса Травина поднимала с дивана любимого супруга.

Тот надевал свою любимую шляпу и опрометью несся к директору Ассоциации производителей пеналов. Там подписывался акт о выполненных работах, очередная моя статья препровождалась в папочку, и стороны удовлетворенно пожимали руки.

...Ракушкой я так и не обзавелся.

Ну и ладно. Похищенную у меня машину все-равно не нашли...